– К сожалению, Татьяна Борисовна, ничего определенного сказать вам не могу, – не отводя взгляда от тревожных глаз собеседницы, ответил Бирюков. – После кулачной схватки с Русланом Мамаевым Геннадий Никифорович словно сквозь землю провалился.

– С Русланом Мамаевым?.. Откуда Руслан здесь взялся?!

– Этот вопрос и нас интересует.

– И что они не поделили?

– Трудно сказать.

Лицо Жемчуговой побледнело, а на лбу, под приспущенными завитками волос, выступили крохотные бисеринки пота.

– О, Господи… – выдохнула она и, словно каясь, тихо проговорила: – Я чувствовала, что Бог накажет меня, но за какие грехи Всевышний обрушился на Гену? Он же ни в чем не виноват.

– Не конкурентам ли по бизнесу Потехин насолил?

– Он ведь не нефтью торгует, где кровавые разборки – обычное явление. Да и характер у Гены не задиристый. Он легко находит общий язык с самыми разными людьми. Даже серьезные проблемы воспринимает как житейские мелочи. Любимая его фраза: «Все проходит, и это пройдет».

– В этом Геннадий Никифорович прав.

– Да, конечно. Сама жизнь наша тоже проходит. К сожалению, очень быстро и кажется, что мимо… – Татьяна Борисовна посмотрела на золотые наручные часики. – Мы с вами, Антон Игнатьевич, обговорили многое, но вы так и не сказали, как дела с розыском моей дочери?

Бирюков, нахмурившись, захлопнул лежавший перед ним блокнот:

– Лоцию нашли мертвой, ее…

– Не надо!!! Не говорите!.. – вскрикнула Жемчугова.

Лицо Татьяны Борисовны будто окаменело. По побледневшим щекам из застывших в ужасе глаз покатились крупные слезы.

Глава XIV

Пока следователь Лимакин в своем кабинете успокаивал плачущую навзрыд Жемчугову, Бирюков пригласил к себе адвоката Мамаева. При первом взгляде на одетого с иголочки статного красавца с ухоженной волнистой шевелюрой, слегка тронутой на висках благородной сединой, Антон даже усомнился, что у спившегося вконец старика может быть такой респектабельный сын. Однако Вениамин Федотович, усевшись на стул, на котором только что сидела Татьяна Борисовна, без тени смущения подтвердил свое родство с «непутевым» отцом и с младшим братом Русланом. Когда Бирюков напрямую рассказал ему о случившемся, он растерялся, но быстро взял себя в руки. Словно осмысливая услышанное от прокурора, задумался. Затем глянул Бирюкову в глаза и с горькой усмешкой сказал:

– Для меня такой букет криминала – полная неожиданность. Убийство заказное или сведение счетов в пьяном угаре?

– Вы, как юрист, должны знать: причина подобных преступлений в одночасье не высвечивается, – ответил Бирюков.

Мамаев смутился:

– Извините за дебильный вопрос. Несчастье настолько ошеломило, что я невольно влез в шкуру обывателя.

– Не объясните, с какой целью Руслан заявился к отцу? – спросил Антон.

– Сам этого не понимаю. В райцентр он не собирался. Ему здесь совершенно нечего было делать.

– Он что, в отпуск из Приднестровья приехал?

– Приднестровье братец покинул полгода назад в связи с расформированием остатков дислоцировавшейся там российской армии. Я помог ему устроиться охранником филиала «Интербанка» и обеспечил для жилья комнатой в коммуналке… – Вениамин Федотович торопливо достал из кармана модного пиджака трубку мобильного телефона. – Могу сейчас же связаться с начальником охраны и навести у него справку о Руслане. Позвольте позвонить?

– Звоните.

Мамаев быстро пробежал указательным пальцем по цифровому кнопочному набору. Приложив трубку к уху, дождался сигнала соединения и заговорил:

– Захар Александрович, когда и куда ты выпустил из-под своего надзора моего братика?.. Куда, куда?.. Какие ему осетры, если он ни разу в жизни не поймал ни единой рыбки!.. Нет, разбираться тебе с ним уже не придется… Потому, что это не телефонный разговор. Будь здоров, Захар Александрович, при встрече поговорим.

Отключившись от абонента, Вениамин Федотович сунул трубку в карман и, глядя на Бирюкова, сказал:

– Ничего не понимаю. По словам начальника охраны, Руслан на две недели взял отпуск без содержания и якобы отправился добывать осетров в Симанской протоке. Это на Оби, севернее Новосибирска. Там, действительно, осетрово-стерляжий заповедник, привлекающий браконьеров. Однако юмор в том, что братец никогда не занимался рыбалкой. Отпрашиваясь за осетрами, он, видимо, замысливал что-то другое.

– С криминальными группировками Руслан не связан? – спросил Бирюков.

– Если бы я знал о такой связи, разве бы стал пригревать его в Новосибирске? С меня достаточно позора, причиняемого пьющим по-черному отцом. Кстати, отцовская хижина сгорела дотла?

– Одни черные стены остались.

Мамаев поморщился:

– Вот досада… Придется срочно устраивать батю в Дом для престарелых.

– К себе не хотите его взять?

– Взял бы, да старик не может дня прожить без рюмки. А это, скажу вам, невыносимая тяжесть для родственников. Пьянство за глаза – куда ни шло. Но ежедневно созерцать пьяную физиономию и слушать хмельные арии – извините, не по мне. – Вениамин Федотович досадливо кашлянул. – Вот уж, как говорится, пришла беда – отворяй ворота. Ехал сюда, чтобы морально поддержать Татьяну Борисовну в розыске ее дочери, а тут сам оказался в пиковом положении. Черт знает что… Лоцию-то какая нужда привела к Руслану?

– Она хотела что-то узнать у него о своем отце.

– Да ведь Руслан о Геннадии Потехине ничего не мог знать! А Лоцию он вообще никогда не видел, так же, как и она его. В моей адвокатской практике встречались крутые уголовные орешки, но такой закрутки криминального сюжета припомнить не могу.

– Каждый преступный сюжет по-своему закручен.

– Уголовное дело уже возбуждено?

– Конечно.

– Понадобится помощь – скажите. В областной прокуратуре у меня есть надежные друзья. Договорюсь, чтобы в вашу следственную группу направили толкового следователя. Районными силами, пожалуй, вряд ли удастся раскрыть такое запутанное преступление.

Бирюков снисходительно улыбнулся:

– В нашем районе не все бестолковые.

Мамаев, словно защищаясь, вскинул руки:

– Бога ради, совсем не хотел вас обидеть. Намеревался сделать как лучше, а получилось, будто унизил сотрудников районной прокуратуры и розыска. Нет, сегодня я определенно не в форме. Ну, надо же такой беде свалиться на мою голову!..

– Жемчуговой не легче вашего.

– Да, Татьяне Борисовне тоже не позавидуешь, – с тяжелым вздохом проговорил Вениамин Федотович. – Потерять единственную дочь – это трагедия во много раз хлеще моей. Не представляю, как она переживет такое горе.

– Давно с ней знакомы? – спросил Антон.

– Можно сказать, со школьной поры. Правда, я учился на пять классов раньше Тани Шаньгиной. Тогда она казалась мне просто забавной куколкой. Потом увидел Татьяну Жемчугову по телевизору. «Куколка» превратилась в интересную женщину. Я даже хвастал знакомым: вот, мол, какие умные красавицы выходят в люди из нашего районного селенья.

– А юридическую помощь когда стали ей оказывать?

– После того, как Татьяна Борисовна занялась бизнесом. По неопытности она на первых порах чуть не вылетела в финансовую трубу. Вместо французской парфюмерии пройдохи всучили ей большую партию польской подделки. Жемчугова попросила меня отстаивать в суде ее интересы. Отказать землячке было неловко, хотя работы у меня – выше макушки. Процесс в сто пятьдесят тысяч долларов я выиграл.

– Часто у Жемчуговой возникают такие ситуации?

– Нет, теперь Татьяна Борисовна накопила опыт общения с коммерческими партнерами, и мне приходится, в основном, выполнять обязанности юрисконсульта при заключении контрактов.

– Геннадий Потехин вашими услугами не пользуется?

– Геннадий Никифорович – бывший моряк дальнего плавания, хорошо подкован не только в юриспруденции, но и международное право знает назубок.

– Однако сейчас он, кажется, в прогаре?

– Кризис семнадцатого августа посадил на щетки многих российских коммерсантов. Кстати сказать, я предупреждал Потехина, что надвигается финансовый крах. Однако Геннадий Никифорович чисто по-российски отмахнулся: «Авось пронесет». Вот и залетел. А Татьяна Борисовна прислушалась к моему предупреждению, и ее «Лаванда» удержалась на плаву.